Однажды в нашем городе - Страница 29

— Регулярное кормление, регулярный сон. Твердая рука, но любящее сердце. Как тебе это?

— И много ли у тебя слуг? — спросила Элен, представив себе вдруг невесть откуда появившийся целый легион горничных.

— Уборщица, садовник и миссис Лэмберт, кухарка. Однако мне приходится пользоваться услугами многих людей — от поставщиков провизии до банкиров. Но это вряд ли имеет отношение к тебе. Не так ли, Элен? Ты, как я понимаю, не собираешься здесь задерживаться.

— Николас, — неуверенно начала Элен, — сейчас-то мы можем поговорить?

— Безусловно.

— Не считаешь ли ты, что следовало проконсультироваться со мной, прежде чем нанимать няню?

— Откровенно говоря, до последнего дня я считал, что тебе это должно быть безразлично, — ехидно заметил он.

— Мне понятно твое отношение, — сказала Элен, запинаясь и закрыв глаза, чтобы он не увидел в них слезы.

Если Ник не заметил, как влажно заблестели ее глаза, то дрожь в голосе, видимо, уловил. Не это ли заставило его вглядеться в женщину попристальнее? Палмерс молча смотрел на нее с минуту, после чего другим, гораздо более мягким тоном сказал:

— Ты очень побледнела. Почему бы тебе не расположиться поудобнее? — Он кивнул в сторону софы. — Принести тебе немного вина?

Сейчас она не лишила бы себя этого удовольствия, но беременность заставила Элен полностью отказаться от алкоголя и сигарет ради здоровья малыша.

— С удовольствием бы выпила чуть-чуть, но не знаю, будет ли это правильно, ведь я кормлю Эвелин грудью.

Он бросил на нее еще один удивленный взгляд, как будто естественная забота о ребенке никак не вязалась с образцом сидящей перед ним женщины.

— Уверен, что одна рюмка не повредит. Сейчас принесу.

Хозяин дома вышел из комнаты и через несколько секунд вернулся с бутылкой шампанского и двумя хрустальными бокалами. Молча он откупорил бутылку. Элен тоже молчала, делая вид, что разглядывает акварель, висящую над камином.

Николас казался напряженным, чем-то крайне озабоченным. На жестком лице ни тени улыбки. Таким оно было и в ту памятную ночь любви, когда он говорил, как Элен красива, а она ответила короткой холодной репликой. Тогда ей казалось, что это было очень умно, на деле же она воздвигла еще один барьер между ними.

Элен начала возводить барьеры один за другим с самой первой встречи с Ником. Но что делать? Это была самооборона. Каждый ее поступок истолковывался превратно. Ей все время хотелось, чтобы он думал о ней самое худшее, и цель оказалась достигнутой. Сейчас же требовалось совсем другое: убедить его, что она может стать хорошей матерью своему ребенку, что она достойна доверия.

Как этого добиться после того, что произошло?! Нужно попытаться внушить Нику, что, скрывая от него беременность, она думала, что действует в интересах ребенка. Однако для нее не было секретом, что в глазах мужчины, особенно такого, как Николас Палмерс, отказ женщины от ребенка, которого она носила под сердцем, — величайшее преступление, которому нет прощения.

— Держи, — прервал он ее размышления, протянув бокал.

Элен присела на софу. Ник остался стоять, глядя на нее сверху вниз. Она ничего не смогла прочесть в его глазах.

— Я говорил тебе, что намерен связаться со своими адвокатами, — начал он с тем же непроницаемым лицом, — я сделал что обещал. Они…

Рука Элен задрожала так, что она была вынуждена поставить бокал на маленький низкий столик. Вино разлилось, выплеснувшись через край.

— Прошу тебя, Николас, прежде чем ты еще что-нибудь скажешь о своих адвокатах, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты знал: у меня была возможность все хорошенько обдумать, и… моя точка зрения изменилась. Вернее, изменилась я. Я не хочу отдавать Эвелин.

Николас молчал, потягивая вино.

— Понимаю, — наконец произнес он и пригубил из бокала. — И что привело тебя к такому… внезапному изменению решения? У тебя обнаружилось сердце? Или ты хочешь лишить меня возможности общаться с дочерью.

Поверит ли он? Разве он не почувствовал то же, что и она, когда взяла на руки дочь? Элен пережила такой всплеск эмоций, когда дитя положили ей на грудь, и особенно тогда, когда ротик малыша схватил ее сосок.

— Я… Я не знала, что буду чувствовать к ней. Теперь мне кажется, что я была не совсем в своем уме, когда думала, что смогу отдать ее на удочерение, — тихо ответила она.

Ник только кивнул.

— И что ты сейчас намерена делать?

— Я встречусь с Клифом Рэддингом и попрошу его предоставить мне возможность работать неполный день.

— А если он откажет?

— Я, конечно, нахожусь в зависимости от него, но даже если Клиф не захочет пойти мне навстречу, придумаю что-нибудь другое. Я молода, у меня есть мозги. Найду работу по себе, чтобы мы с Эвелин могли жить безбедно. Наверное, мне будет трудно, ну что же. Я готова к борьбе.

— Разве это не тот самый сценарий, который привел тебя к решению отдать дочку посторонним людям?

Элен вздохнула.

— Постарайся меня понять. Может быть, теперь ты поверишь, что я действую в ее интересах. Этот путь труднее в финансовом отношении, зато в эмоциональном ему альтернативы нет. Она моя, и я ее никому не отдам!

Николас снова кивнул, как бы соглашаясь, и вдруг спросил:

— А как насчет меня?

— Я не стану мешать твоему участию в ее жизни, — быстро ответила Элен.

— Очень великодушно с твоей стороны, — язвительно заметил он. — А какую форму моего участия ты имела в виду?

— Обычную, — ответила она обтекаемо.

— Обычную? Встречаться через выходной? Несколько недель летом?