Однажды в нашем городе - Страница 2

— Как насчет чая? Я умираю от жажды. Ты не против, если я приготовлю что-нибудь? — спросила она, широко улыбаясь.

— Наконец-то я слышу дельное предложение, — откликнулась мать.

Элен торопливо вышла из комнаты, чтобы уединиться в маленькой уютной кухоньке. Трясущимися руками она наполнила водой допотопный чайник и, пока закипала вода, стала аккуратно раскладывать на блюдце бисквиты, словно это могло помочь навести порядок в мыслях. Интересно, что сказала бы мать, узнав, что дочке в последнюю очередь может прийти в голову переживать из-за помолвки Ричарда. Вот если бы женился Николас, тогда… Что тогда? — спросила она себя, тряхнув головой.

И вновь перед ее мысленным взором встал Николас Палмерс, старший брат Ричарда — сероглазый мрачный мужчина с высокомерным, но чувственным лицом и гибким телом спортсмена. Николас Палмерс так стремительно, так внезапно ворвавшийся в ее жизнь. Сам того не сознавая, он сделал Элен другой и навеки лишил покоя.

Однажды чудесным летним вечером, когда золотистый солнечный диск, превращаясь в багряный, тонул в медовой дымке, Элен сидела в залитой розоватым светом «красной» гостиной старинного особняка в поместье Брукбэнк, обдумывая предстоящую встречу с женихом. Разговор предстоял трудный. После долгих бессонных ночей и мучительных метаний Элен решила расторгнуть помолвку, увенчавшую их бурный, но непродолжительный роман.

Семья Палмерсов переехала в этот особняк в Вудвиле недавно, получив его в наследство от дальнего родственника, не имевшего прямых потомков. Элен познакомилась с младшим Палмерсом во время одного из регулярных приездов к матери из Лондона.

С первой же встречи Ричард стал настойчиво добиваться расположения девушки, покорив ее обаянием и натиском. Не слишком искушенная в сердечных делах, Элен приняла за любовь возникшее у нее ответное чувство. К тому времени она завоевала уже довольно прочное положение в банке. В ее руках была немалая власть. Может быть, по этой причине мужчины из ее лондонского окружения относились к ней почтительно и даже благоговейно, тогда как Ричард вел себя просто и естественно. С ним она чувствовала себя непринужденно и легко, оставаясь при этом лидером в их паре.

Ричард Палмерс не был ни ханжой, ни монахом, но придерживался несколько старомодных взглядов, считая, что отношения между мужчиной и женщиной должны сохранять чистоту до свадьбы. Словом, рядом с Элен появился настоящий джентльмен.

Девушка тяжело вздохнула. Увы, этого оказалось недостаточно. Элен была старше его: ей — двадцать четыре, ему — двадцать один. Она уже работала, а он еще учился в университете. Но и это еще не все. Не хватало самого главного: ее любви. Нет, он ей нравился: милый, ласковый, добрый… Но Элен чувствовала, что Ричард относится к ней не так, как она к нему. Выйти за него замуж означало предать его чувства.

Надо было найти слова, чтобы ее отказ причинил ему как можно меньше страданий. Ричард хорош собой, обаятелен, неглуп. Он из породы жизнелюбов и должен быстро оправиться от потрясения. Элен была совершенно уверена в этом, и все же…

Девушка, порозовевшая то ли от волнения, то ли от света вечерней зари, не находила себе места, беспокойно ерзая на краешке стула, накручивая на палец иссиня-черную прядь волнистых волос, приобретавших золотистый оттенок под лучами закатного солнца. Интересно, существуют ли правила на сей счет, размышляла она. Следует ли ставить в известность о расторжении помолвки родственников? Вероятно, сначала надо сообщить маме и миссис Палмерс. Обе женщины к тому времени овдовели. У Элен никого не осталось, кроме матери, а у Ричарда был еще старший брат. Он жил в Америке и занимал видное положение в обществе, был сказочно богат. Надо ли ставить в известность и его?

Вероятнее всего нет. Они с Ричардом были помолвлены всего неделю, и едва ли его брату успели сообщить об этом событии.

Элен выглянула в окно, выходящее в сад. Как спокойно, как прекрасно вокруг. Мирно гудят пчелы, собирая нектар. Беззаботно щебечут птицы… Вдруг девушка услышала позади себя чьи-то шаги. Звук, казалось, исходил отчего-то невесомого. Привидение в старинном доме? Спиной она почувствовала чей-то пристальный взгляд. Ощущение не из приятных. Элен медленно обернулась, движимая желанием узнать, кто этот тихий соглядатай, и вдруг по коже ее побежали мурашки. В стоявшем перед ней незнакомце было что-то мрачное, тяжелое, внушавшее страх и заставлявшее учащенно биться сердце.

Человек был знаком ей по фотографиям. Немудрено, его изображениями был полон дом, и только слепой не узнал бы в нем старшего сына Палмерсов, Николаса. Мгновенно в памяти всплыли светские хроники в газетах, его фотографии на разворотах журналов. Перед ней был один из самых известных и влиятельных в деловых кругах людей — гордость семьи, блестящий старший сын. Он не был похож на брата, хотя семейное сходство все же присутствовало.

Они были очень разными. Взгляд Ричарда отличали нежность и мягкость, а Николас смотрел жестко и холодно. О таких глазах, как у него, говорят: холодные как лед. У младшего Палмерса чувственные, полные губы были словно полураскрыты для поцелуя, у старшего сомкнуты в тонкую линию. Злые губы. Интересно, как они целуют, подумала Элен и содрогнулась от этой мысли. Представив на миг, как он касается губами ее рта, она залилась краской и с трудом заставила успокоиться расходившееся воображение. И тут же увидела, как столь взволновавшие ее губы сложились в презрительную гримасу.

Рассудок отказывался ей повиноваться. Элен словно пригвоздили к месту. Она смотрела на мужчину не отрывая взгляда, не в силах ни думать, ни говорить, не зная, что делать с вдруг захлестнувшим ее желанием, с мучительно-сладкой истомой, поднимающейся из глубины сердца. Девушка видела, как его глаза из льдисто-серых и прозрачных становятся черными и непроницаемыми. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, что сердце ее лопнет от нестерпимого ожидания того, что должно произойти.